проза

Величиной с собачью голову.

Какие все-таки странные существа эти коты. Оба.
У Осовой Зои Владимировны, следователя
Заводского РОВД, была хотя и немного странная, но, как
оказалось, достаточно распространенная фамилия.
Зоя Владимировна даже вела специальную тетрадь,
куда ежедневно записывала разных там своих однофамильцев. В этой тетради спокойно, хотя и с небольшой тревогой, уживались вместе и мастер спорта по академической гребле Осов В.Д. с истцом органа местного самоуправления Осовым О.Э. (имя и отчество мастера спорта она не знала), и хозяин ювелирной лавки Лазарь Израилевич Осов с охранником дома терпимости Иваном Осовым. И даже ее сосед и друг детства Семенов Виктор Григорьевич, тоже оказавшийся Осовым, с ней самой же - Осовой Зоей Владимировной. В конце каждого квартала Зоя Владимировна скрупулезно инспектировала тетрадь, исключая даже саму возможность возникновения малейшей ошибки в записях. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что иногда, когда план по однофамильцам не выполнялся, Зоя Владимировна жульничала, занося в тетрадь вымышленных персонажей, таких как Осов Юрий Гагарин - летчик-космонавт, или Осов Юрий Михайлович - летчик-космонавт. Но это обстоятельство ее мало волновало. Бриллиантом же коллекции Зоя Владимировна по праву считала Виктора Копчика. Резким размашистым движением Зоя Осова потушила спичку и бросила ее в бронзовую пепельницу. За окном барабанил осенний дождь. Его тяжелые капли, казалось, доставали до самых круглых луж в этом полном театров городе. Как она ненавидела эти усиления и дежурства, кто бы знал! Отгулов за них не дают, оплачивать не оплачивают, делать нехуй. Сидишь, блядь, как баран на новые ворота всю ночь! А они; - «… вы в погонах», - и весь разговор. Зоя остановила свой взгляд на стеклянном здании банка, расположенном напротив. Потоки дождевой воды, разбиваясь о мраморный парапет, рисовали причудливые формы. Игра воды и тверди незамедлительно вызвала у Зои странные видения. Увидела она себя вдруг маленькой девочкой, почти ребенком, идущей в четверг по бескрайнему бесконечно золотому пшеничному полю, и будто в одной руке у нее маленькая бамбуковая палочка, а в другой маленький холщовый мешочек с резиновыми колечками. Она все нанизывает колечки на палочку и приговаривает: «то туго, то мяго, то туго, то мяго, то туго, то мяго». Сибирский банк весьма из камня, - отметила для себя Зоя глубоко затягиваясь. Зазвонил телефон. Зоя стряхнула пепел и подняла трубку. - Алло. - Алло, - пропела трубка. - Алло, - с некоторым раздражением повторила Зоя. - Аллоэ. Привет цапля, - продолжала петь трубка. - А, это ты, - успокоилась всем телом Зоя. - Ну, что скажешь? - А то и скажу, что на Луне есть разумная жизнь! - !? - …с очень высоким уровнем интеллекта! - Ну и что? - А то, что у них один «Х»!!! - М – м – м, - озадачено и одновременно с глубоким пониманием протянула трубка. Резкий порыв ветра с силой хлопнул форточкой. Зоя тихонько выругалась. - У меня для тебя тоже кое-что есть. - Да, - придерживая трубку плечом, посмотрела на форточку Зоя. - Настоящий мужчина должен иметь списки! – торжествующе произнесла трубка. - Хм! – отпрянула на спинку стула Зоя. - Да! Туго им приходится. - Да! То туго, то мяго, - понимающе качнуло головой Осова. Зоя прикуривала следующую сигарету, когда трубка застонала, тыкающими прямо в мозг, короткими дребезжащими гудками. «Ну вот, еще пять минут долой», - скучала Зоя когда в голову молнией ударила мысль, озарив самые темные уголки порочного мозга. Слабая, неясная надежда заставила Зоино тело слегка вздрогнуть. Ее внимание привлек полупустой тюбик канцелярского клея, стоящий у нее на столе. Осторожно, чтобы не спугнуть и не напугаться самой, она взяла его в потную руку. «Коллажи! Конечно коллажи!» - Зоено лицо озарилось внутренним светом. Наступил момент истины. Вот оно счастье! Всю ночь все равно сидеть, а тут есть хоть чем заняться. Да и с каким удовольствием заняться. У – уф! Зоя сладко причмокнула. Дома-то, то стирка, то сварить пожрать чего-нибудь, то телевизор – разорви его на хуй. Вроде бы и время есть, а до коллажей руки все не доходят, есть дела и по важнее или просто лень. Зоя открыла верхний ящик стола. «Где-то здесь должны лежать ножницы», - шептала Зоя с усердием озорного мальчишки копаясь в столе. А! Вот и они! Ножницы аккуратно легли на стол рядом с клеем. Так! Теперь главное – газеты и журналы, любые газеты, любые журналы. Зоя окинула кабинет внимательным строгим взглядом. Ни газет, ни журналов. Даже самых завалящих. Повторные поиски в столе не дали желаемого результата. «Ничего бля-я-ять», - смешивая легкое раздражение с нетерпением, процедила Зоя. Шкаф! Перепрыгивая через стул Зоя помчалась по кабинету. Пробегая мимо несгораемого шкафа с вещественными доказательствами, Зоя резко дала вправо, одним движением открыла дверцу. До заветного шкафа с макулатурой оставались считанные сантиметры. Не спуская глаз со шкафа, Зоя выдернула из сейфа вещественное доказательство растительного происхождения и стала нервно забивать его в сигарету. «Суки, чеж так мало изъяли! Поди себе еще оставили», - размышляла взволнованная Зоя сворачивая пакет и водружая его на место. Магнитофон ласкал слух протяжной нежной мелодией, вызывая легкое чувство ностальгии по чему-то далекому. Зоя сидела на полу широко расставив пухлые ноги и пускала дымные колечки. Медленно кружась и причудливо извиваясь, дым наполнял комнату приятно знакомым чуть сладковатым запахом. Зоя вдруг увидела голого мужчину средних лет с караваем свежеиспеченного хлеба на голове. Мужчина, широко раскинув в стороны руки, шел к ней навстречу по песчаному берегу моря. У ног мужчины, обгоняя и натыкаясь друг на друга, прыгали тушканчики. Много тушканчиков. Они то обгоняли его, лихорадочно мчась к Зое, то отставали, замерев как каменные. Она же встречала мужчину высоко поднятой рукой в которой замерла ветка сирени. Птицы клевали просо из другой руки Зои. Сильно чесалась правая нога. Подойдя на расстояние вытянутой руки, мужчина остановился. Тушканчики теперь в большом количестве прыгали вокруг них мягко щекоча своими пушистыми хвостиками ноги. Слегка поклонившись, мужчина ласково пропел: «хлеб всему голова». Магнитофон ласкал слух протяжной нежной мелодией, вызывая легкое чувство ностальгии по чему-то далекому. Зоя сидела на полу широко расставив пухлые ноги и пускала дымные колечки. Медленно кружась и причудливо извиваясь, дым наполнял комнату приятно знакомым чуть сладковатым запахом. Шкаф оказался на редкость бесполезным. Пара старых потрепанных папок с листочками и листиками, стопка каких-то бланков и пыльная тряпочка (лучше бы пяточка), вот и все что смог ей предложить «подлый, блядь, шкаф». Ни тебе газет, ни тебе журналов, туман вообщем. Зоя с досадой бросила окурок в пепельницу. «Ну, че? Пойду у дежурного спрошу», - решила Зоя, исполненная нагловатым порывом, прижатой к стенке безвыходностью ситуации женщины. Крепко на крепко закрыв рот, Зоя заперла дверь кабинета и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, поплелась в дежурку. Затем побежала. Зоя любила бегать по длинным коридорам Заводского РОВД. В дежурке царили тишина и умиротворение. Серега Стасов, дежурный, читал газету покачиваясь на стуле. В углу в пол голоса шептались ППСники. Из отстойника доносились шуршащие звуки переваливающегося с боку на бок тела. Тихонько журчал магнитофон. - Привет! Как дела? – Зоя испытывала легкую симпатию к этому молоденькому белокурому сержантику, - Че новенького? – он напоминал ей ее первую школьную любовь. - Да ничего, вообщем. Устал только сегодня что-то сильно, а впереди еще целая ночь. Не знаю. - Во – во, не говори, я тоже. - Зоя облизнула пересохшие губы, - Затрахали с этими усилениями уже. Сидишь тут целыми днями, ни выходных, ни проходных. Да еще эта учеба. Ни какой личной жизни. – Зоя взяла со стола графин с водой и сделала несколько больших глотков. - А – а - а, ты ведь тоже ходишь на учебу, а я забыл совсем. Ну как там? - Да ничего. Только когда учить, одни усиления, праздников то сколько. - Все гуляют, бухают, а ты их усиляй, - согласился Стасов, - завтра сменюсь, точно напьюсь. - Не говори, я бы тоже куда-нибудь вырвалась. - Э – э – эх! Бросить бы все и куда глаза глядят! - Стасов вдруг перестал качаться на стуле и оценивающе посмотрел на Зою, - Слушай Осова, а давай завтра, после дежурства, вместе махнем на поминки! А? У меня тут знакомый вчера помер. А?! - Ну – у, давай, - несколько опешив, согласилась Зоя, - только мне надо переодеться. - Хорошо, мне тоже переодеться надо, помыться, побриться, - сержант красиво улыбнулся, на щеках выступили ямочки, - значит в час под часами на площади? - Ну давай в час под часами. А ехать-то куда? - Да тут недалеко. - Ну ладно, давай. - Заметано. Зою слегка качнуло. Она вдруг представила как через несколько минут ее мозг начнет извергать из своих недр рой самых неожиданных видений, а она, покорная его раба, отдавшись ему целиком, будет ваять эти видения в коллажах. О! Точно! Коллажи ведь! Забыла совсем. Сладостная истома прокатилась по всему Зоиному телу. Зоя слабо улыбнулась чуть прикрыв глаза. Опять качнуло. - Сереж, а Сереж, - с некоторой нерешительностью произнесла Зоя. Вообще-то никакой нерешительности не было, просто Зою качнуло, - Сереж, у тебя есть какая-нибудь ненужная газета и какой-нибудь цветной журнал? – Зоя кокетливо закусила нижнюю губу. «У него должны быть, обязательно должны быть», - хитро улыбалась Зоя, так, как будто знала одну из самых сокровенных тайн сержанта. - Ты че Зой? В туалет хочешь что ли? Так у меня бумага туалетная есть, - полез в стол дежурный. Холодный пот тяжело упал на каменный пол дежурки. Такого поворота событий Зоя ни как не ожидала. - Дурак что ли! – взвизгнула Зоя и тут же осеклась. Действительно, зачем ей старые газеты и цветной журнал. От возмущения и собственного бессилия Зоя не могла произнести ни слова. Ее пышная грудь вздымалась исполненная гнева, руки совершали хаотичные движения в воздухе, щеки надулись и густо покраснели. Казалось, она была готова выплеснуть из своих желудочных глубин чудовищные оскорбления, или, в лучшем случае, оправдания. Сергей с искренним удивлением смотрел на машущую Зою. Столь внезапные и радикальные перемены в Зоеном поведении откровенно его пугали. - Ну, так че? Надо? Нет? – осторожно протянул рулон туалетной бумаги Стасов. - Ну ты и еблан! – злобно сдунув упавшую на глаза челку прошипела Зоя. Разрушил, одной только фразой разрушил замок высоких чувств, который она весь вечер, кирпичик к кирпичику, скрупулезно строила. Так вот взяла бы да и ебнула покрепче. За все. За клей, который она нашла, за ножницы, которые аккуратно лежали на столе рядом с клеем, за «подлый блядь шкаф» наконец! Так размышляла Зоя пока бежала по длинным коридорам Заводского РОВД к своему кабинету. «Оказывается сейф я не закрыла», - тупо уставившись на несгораемый шкаф с вещественными доказательствами, толкала рукой дверцу Зоя. Руки упорно не слушались, а если и слушались, то совершенно не так как ожидала от них Зоя. Некоторое время ее это забавляло. Некоторое время, пока она не заметила в глубине сейфа предмет. Странным предметом оказался синий шар величиной с собачью голову, гладкий и, как оказалось, теплый. Зоя озадачено повертела шар в руках. Ни каких опознавательных знаков, подсказывающих происхождение или предназначение шара, на нем не было. «И почему он такой теплый?», - затекли у Зои ноги. Осторожно сев на пол, Зоя облокотилась спиной на сейф и вытянула ноги. «А все таки, что это за ерунда, да еще в вещдоках?», - стучала со всех сторон по шару Зоя, высунув от напряжения язык. Магнитофон ласкал ухо протяжной нежной мелодией, вызывая легкое чувство ностальгии по чему-то далекому. Зоя сидела на полу широко расставив пухлые ноги и пускала дымные колечки. Рядом на полу валялся абсолютно теплый круглый синий шар величиной с собачью голову без каких-либо опознавательных знаков на синей шкуре. Внезапно Зоя все поняла про шар! Ее даже качнуло по этому поводу. Слезы счастья застли глаза, сладкий комок подступил к самому горлу, а из груди стали доноситься мягкие булькающие звуки. Зоя осторожно подняла шар. По всему телу пробежал слабый, скорее всего синий, электрический ток. Глубоко вдохнув, Зоя стала нежно, с неподдельной любовью, постоянно переворачивая, облизывать синий шар. Медленно кружась и причудливо извиваясь, дым наполнял комнату приятно знакомым чуть сладковатым запахом. Сильно чесалась правая нога. P.S. Вот дура! Кто ж синие-то шары облизывает! P.P.S. На следующий день Сергей Стасов опоздал «под часы» на восемь минут.



А.П.ЧЕХОВ «ЕБАТЬ В РОТ»
или
КУРЫ С ЯДОВИТЫМИ ЗУБАМИ

- Я тебе уже говорил! - Я знаю, я тебе не брат, чтобы сидеть сиднем целый день и спокойно смотреть на твой чайник. Бусы изящно соскользнули с тонкой шеи, и, с грохотом прокатившись по волосатой руке женщины, упали в кипящий суп. Женщина вздрогнула от тяжелой, назойливой мысли о том, что есть на свете люди, которые не любят гороховую кашу. «Свою некомпетентность в отношении кулинарии они оправдывают газообильными неполадками в своих гаденьких кишечниках, вот негры!», - размышляла женщина, елозя рукой в кастрюле с кипящим супом, в поисках бусов и бусей и сам Хусейн ей бы не позавидовал. Лично она очень любила гороховую кашу. И никогда, слышите, никогда не страдала газами от употребления этих и довольно-таки других каш. А вот утренний стул действительно становился мягче приятней и желанней. Внезапно все оглохли. Немота среди бегущих – зрелище не для слабонервных. Бегут и молчат, бегут и молчат, бегут и молчат. Лишь где-то в кустах тихо поет гитара, в полной тишине заведомо. Маленький Стасик сосредоточенно отделял от германской пластмассовой куклы различные там части и аккуратно раскладывал между деревянными домиками, расставленными на манер лаевых примон семнадцатого века и механической железной дорогой, привезенной с Каймановых островов тетей Галей. Лариса раздраженно отбросила горячие бусы в угол кухни, достала нож и принялась чистить картошку. Сергей отложил в сторону «Руководство по птицеводству» том №1, потягиваясь всем телом встал с дивана, а диван у четы Слуповых был надо сказать очень удобный и немного красивый, встал с дивана включил магнитофон, а магнитофон у четы Слуповых был надо сказать очень удобный и немного дороговат, встал с дивана, включил магнитофон и принялся учиться танцевать. Лариса закончила чистить картошку, достала из холодильника вилок капусты, чеснок и свеклу, положила на кухонный стол и полезла в пенал за перцем и приправами. Музыка ее радовала, она любила смотреть, из под тишка, как Сережа. Внезапно крышка кастрюли мелко задребезжала и по плите с диким шипением, жутко воняя, стал растекаться бульон. Лариса как ужаленная подскочила со стула, выхватила из шкафчика коробочку с иголками и нитками и села писать письмо матери в Салехард. - Писать, что Стасика в садик определили? – обратилась она к пляшущему изо всех сил Сереже. - Ну не знаю? Не определили же еще. - Думаешь не надо пока? - Ну, в принципе, пиши, все равно ведь устроим. Сергей перевернул закончившуюся кассету и щелкнул кнопкой выключателя света. Комнату наполнили звуки латины. Сергей в такт музыке задвигал руками, потом ногами, потом головой, а затем и вовсе пустился в пляс, по пути пряча по квартире столовые приборы, ножи, вилки, ложки, тарелки. - А то, что Стасик заикается, а мы все не находим времени сводить его к логопеду писать? - Пиши – и – и – и, - пел Сергей, кружась по комнате с фарфоровым чайником, и ища, куда бы его припрятать. - Как правильно пишется по хуй, вместе или раздельно? - Раздельно, - выдавил запыхавшийся Сергей. - Спрячь за веник, - задумчиво посоветовала Лариса. - Правильно! – отметил Сергей, поставил чайник на пол и направился в коридор за веником. «Хорошо все-таки, что Лариска письма пишет, - размышлял Сережа, пиная по коридору большой фиолетовый веник, - вот меня лично не за что не заставишь писать письмо. Это все равно что слушать Майка Науменко вместе с его «Зоопарком». Вот веник – другое дело, очень полезная в доме вещь». Сергей переставил фарфоровый чайник за телевизор, плотно прикрыл его веником, накрыв сверху махровым полотенцем, которое привезла тетя Галя с Каймановых островов. Стасик достал из под кроватки пакет муки, высыпал в эмалированный таз и теперь густо ее солил. - Напиши лучше «…да и хуй с ним» там все раздельно пишется, - предложил Сергей и вытянул руки вверх. - Да ладно, я уже раздельно написала. По кругу бегал механический паровозик и смешно гудел проезжая мимо игрушечной станции. В первый вагончик Стасик посадил большого черного жука с красными лапками, а во второй высыпал горсточку соловьиного помета смешанного с толченым аспирином в пропорции 3:2. Закончив с мукой, Стасик вытащил из шкафчика мешок земли, высыпал на домики а-ля лаевы примоны, и посыпал ее сахаром-песком. На железную дорогу высыпал соленую муку и густо полил наваром из Ларисиной кастрюли. Сергей перестал учиться танцевать и присел рядом со Стасиком. - А вот когда я был таким же маленьким как ты, - тихо начал Сергей, - у меня был во – о – от такой хвостик, - Сергей широко развел руки в стороны, - один раз, мы гуляли с девочками и мальчиками во дворе, бегали, камушками бросались и хвостик вдруг выпал из штанишек и его все увидели. - …? – Стасик внимательно слушал Сережу, сложив свои маленькие ручки на Сережины колени. - И мне пришлось всех убить, что бы ни кому не рассказали. Убить, а потом еще и съесть, что бы в овраге не закапывать. - Это вырастут цветы силы и счастья, - тоненьким голоском произнес Стасик, показывая на клумбу из муки, земли, домиков и железной дороги. Сергей достал из-за пазухи бумажный нос и протянул Стасику. - На. Оденешь завтра в садик. А если будут спрашивать – скажешь, что ты в панцире. Лариса скрестив руки на груди с умилением тайком наблюдала за происходящим из-за вилка капусты и думала: «Вот оно тихое семейное счастье». Закончилась кассета. Лариса встала из-за стола, принесла с балкона железную клетку и поставила слева от клумбы. - А вот и она, - улыбнулся Сергей, - она будет высиживать твои цветочки. Лариса одела стяжоные рукавицы, открыла дверцу клетки и запустила правую руку в зияющую темноту. Густо пахнуло куриным пометом и комбикормом. В клетке кто-то недовольно зашевелился, послышалось хлопанье крыльев. Лариса села поудобней и осторожно потянула руку из клетки. Из пустоты показались пушистые, как у кошки, лапы, затем куцый хвост и крылья и, наконец, большая лысая голова с красными наростами по бокам. Лариса усадила птицу посередине клумбы и повернулась к Стасику. - С днем рождения любимый! – обнял Стасика Сережа. - С днем рождения! – улыбнулась красивыми зубами Лариса. Птица напряженно жмурилась, знакомясь со светлой просторной комнатой большими, абсолютно глупыми глазами. Стасик весело смеялся, поглаживая птицу по куцему хвосту. Лариса склонила голову на плечо Сережи и тихо сглатывала слюну. Скупая мужская слеза скатилась по Сережиной щеке. «Я Гитлера так не ненавидел как этих ментов», - смахивая сладкую слезу рукой, подумал Сергей. Птица томно зевнула, обнажая свои тонкие ядовитые зубы. - Смотри, Стасик, какие у курочки большие зубки! - Да! Большие ядовитые зубки! – потрепала Стасика по голове Лариса и теплые слезы безудержно покатились по небритым щекам девушки. - Пора Стасика на хоккей отдавать, - очнулся от умиления Сергей. - Не – е! Лучше на бальные танцы! – возразила Лариса, отстраняясь от Сережиного плеча, - будет к двадцати годам весь переломанный. - Зато там коньки дают и лед есть, - стоял на своем Сергей. - Ну да, вообще-то, - неожиданно быстро согласилась Лариса, - а как же тогда наша дача? Да и вообще. - Тоже верно, - Сергей напряженно закусил нижнюю губу. Лариса снова сложила голову на плечо Сергею и очень уютно икнула. - Может тогда фигурное катание, а? – нашел кампромис Сережа. - Может, - качнула головой Лариса, - а на хоккей ты с ним будешь просто ходить смотреть игры, чемпионаты и что там еще бывает. - Давай так, - уже не слушая Ларису кивнул Сергей. Трибуны неистово ревели. Дудки и барабаны, казалось, могли заглушить даже рев реактивного самолета. Фанаты, разогретые спиртным, не скупились на крепкие выражения. До конца третьего периода оставались считанные секунды. Чеботарев перехватил пас адресованный Сысоеву и теперь со всех ног летел к воротам противника. Казалось, удача наконец-то улыбнулась «Спутнику». Глубоких замах и … «В двойной тулуп надо было входить, - размышлял Стас, разочарованно пиная перед собой фиолетовый веник, - ну да ладно, надо развеяться и сосредоточиться на завтрашнем выступлении. Плохое настроение – плохой спутник на соревнованиях. Если завтра сдам на мастера спорта, вся жизнь изменится и изменится коренным образом». Густо полив клумбу наваром из Ларисиной кастрюли, Стас включил телевизор и провалился в мягкое кресло. На экране появились двое мужчин и неожиданно для себя занялись угрюмым скупым сексом под бутылку портвейна и музыку группы «The Doors». Стас с отвращением сплюнул вспомнив о Нагорном, и щелкнул переключателем каналов. Птица непонимающе зевнула, обнажая свои тонкие ядовитые зубы. Стас, засыпая, потрепал ее за ухом, выключил телевизор и надолго забылся тревожным, но полным трепетных надежд сном. Во сне ему явился Бред Питт. Он предлагал родителям покатать своих детей на аттракционе «Слепые сороки», а самим родителям посетить увлекательное катание на волках. Однако, когда Стас подошел к аттракционам, Бред Питт не предложил ему прокатиться, а склонился к самому уху Стаса и таинственно прошептал «сегодня уже ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что реформирование жилищно-коммунального хозяйства должно осуществляться через комплекс мер по энергоресурсосбережению». Съежившись, Стасик медленно отошел от Бреда Питта и обернувшись произнес: «Извините, но я люблю лед и коньки, к тому же, у меня завтра соревнования по фигурному катанию». Домой Стасик ехал изнурительно долго в полном соседями трамвае. Соседи, будто сговорившись, везли клетки с кроликами и зайцами. Собираясь утром на взвешивание, Стасик напевал: «Ехали соседи на лисовипеде, а за ними волки на слепой сороке». «Звание мастера спорта по фигурному катанию присваивается Слупову Станиславу Анатольевичу», - строго улыбаясь, произнес тренер Антон Павлович Чехлов. Стас сделал шаг вперед и повернувшись правым плечом к шеренге шагнул навстречу тренеру. Крепкое рукопожатие и вот уже рука Стаса сжимает красное удостоверение мастера спорта. Как долго он ждал этого момента. Десять лет упорных тренировок и вот, свершилось. Теперь его жизнь изменится коренным образом. Надо только проявить волю, не ждать когда все разрешится само собой. Стас решил сделать это прямо сейчас. Антон Павлович еще крепко сжимал руку Стаса, когда тот глубоко вдохнул и, настойчиво глядя в глаза тренера, произнес: «Антон Павлович. А теперь мне, наконец-то выдадут клюшку?». «Ебать в рот», - озадачено крякнул тренер и торжественно вручил Стасу набор мягкой мебели. Прошло несколько лет. Ядовитые зубы наконец-то выпали. «Спутник» вышел в высшую лигу. Стаса пригласили в НХЛ.



«Упертый»

У Пушкина было много разных мотоциклов, еще больше было у него денег. И заказал он себе как-то памятник. А когда памятник был готов, велел поставить его на площади перед домом. Любоваться значит. Буквально на следующий день Пушкин обнаружил, что за ночь кто-то обнес памятник витой кованой оградкой и расставил венки. К вечеру по городу поползли слухи будто Пушкин помер. У памятника появились живые цветы и плачущие женщины. Посмотрел на все на это наш поэт Пушкин, да и не выдержал, вышел к памятнику. Вот, дескать, я, живой и невредимый. А его уж ни кто и не узнает, и не верит. Уж и свидетели погребальные нашлись. А один малый до того обнаглел, что прямо в глаза Пушкину сказал, дескать, он сам, саморучно пристрелил Пушкина, вот этой вот самой рукой. Пушкин конечно в драку. А тут и полиция подоспела. Всех в участок. У малого-то документы в порядке. Разобрались, извинились перед Дантесом, да и отпустили восвояси. А у Пушкина в документах написано, что он Пушкин – непорядок. В участке уже и сорок дней Пушкину помянули. Его в карцер до установления личности. А личность установить не могут. Нет у Пушкина ни каких документов кроме как на имя Пушкина А.С. уж его и били и уговорами, а он знай себе свое твердит Пушкин я говорит и все тут. Уперся сука рогом. Будто мы Пушкина не читали. Так бы и били бы до самой смерти гада, но к счастью для Пушкина, неожиданно комиссия нагрянула из управления с проверкой. Всучили Пушкину впопыхах какие-то документы, да и вышвырнули вон из участка предварительно отпиздив как следует. Идет Пушкин по улице, грустит немного, ебло болит, люди его не узнают, не оборачиваются, не подбегают и не смотрят заискивающе в глаза. В документах значится, что он теперь никакой не выдающийся поэт Пушкин, а простой человек по фамилии Лермонтов. Так он, падла такая, и од этой фамилией умудрился поэтом прослыть. Вот есть же люди, упрутся, блядь, рогом, не проймешь ни чем. Ненавижу таких!



«ПЫЛЕСОС»

Я уже почти забыл слово любовь, которое произносил когда-то с нескрываемой гордостью. С гордостью орла, взлетевшего слишком высоко и созерцающего теперь горные вершины, покрытые искрящимся на солнце снегом, который будоражит солнечными зайчиками безмятежный сон старого далай ламы, греющегося под лучами желанного, но такого редкого здесь солнца о котором, кстати, еще так мало известно ученым не только у нас, но и во все мире. Да что там говорить! Мир, окружающий нас, еще так мало изучен. Еще так много белых пятен. И эти пятна преподносят, порой, самые неожиданные сюрпризы. Одним эти сюрпризы нравятся, другим нет. Они как два полюса. Южный полюс и Северный полюс. Полюс « + » и полюс « - ». Вот, к примеру, 1 + 1 = 2, а 1 – 1 = 0. Относительность на лицо. Магия цифр завораживает! Магия вообще штука тонкая. А, как говорится, где тонко, там и рвется. Рвется и выплескивается наружу необузданным фантомом страстей! И уже не различить ни людей, ни машин, ни домов. Все пребывает в оглушительной тоске и жаждет встречи. Яркий пример тому знаменитая встреча на Эльбе. Я не случайно привел этот пример. Ведь на Эльбе стоят такие культурные центры Европы как Гамбург и Дрезден. В этом смысле мне обидно за Брюссель и Венецию.



Обычаи отсутствия

По обычаю, следующий за всеми, несет сумки, которые отсутствуют у всех впереди идущих и у всех позади идущих, присутствуют отсутствующЕ и думают прийти. Но это по старому обычаю, а вот нынче, по-новому, есть - это пить не сразу, а немного погодя, по утру, следующего за этим фуражным днем или ночью. И они приходят, и где-то быстро начинают отсутствовать в присутствии свидетелей и иного чего-то там, идущего в никуда. Это новые условия жизни, которые изменили старые обычаи в такие, какие они есть сейчас; и будут всегда и везде, там, где есть отсутствующие ушедшие куда-то. "Где же правда?", - спросите вы. А правда там, где присутствует обычай отсутствия. Но обычаи ведь присутствуют и присутствуют везде. ТАК ПОСТУПАЮЩИЙ БУДЕТ ВСЕГДА ПРАВ!